Я — всё ещё лучник хана с правом на первый выстрел. (с)
Необходимые комментарии
Раз. Я прошу прощения у всех, кого не упомянула или чьи слова привела неточно. К сожалению, привести по минутам два дня игры - или тридцать лет жизни - задача непосильная, и не все сказанное и услышанное я помню дословно.
Два. Это отчет с ролевой игры и ни в коей мере не реконструкция канонических событий. Хотя для меня эта история останется именно такой, как мы ее прожили.
Три. Мнение игрока может не совпадать с мнением персонажа. А может и совпадать.
читать дальшеВсё идем и идем и идем. Очень ножки устали. А мы скоро придём? А мы куда придём? Ну вот, пришли в овраг. Не пойду никуда. На ручки можно, на ручках хорошо. Чужие? Бежать? Няня сказала, отдыхать здесь. А это что? Море? А почему соленое?! А почему убегает? А это ракушка? И еще ракушка? И еще ракушка? Ой-ой, что-то стало очень много моря. Плюх! И в тебя плюх! И в тебя плюх тоже! Очень мокрые все. И я уже не устала, и можно играть, Анор, только не за косу, уии! Ой, хлебушек. Шпашибо!
Приплыли Корабли. Мне тоже надо корабль, чтобы плыть к маме и папе и братикам. Я пришла посмотреть, кто плавает на кораблях, и оказалось, что там плавает Эрейнион, только он достал меч, и стало очень страшно, и я убежала к няне. А няня сказала, чтобы он снял сапоги, и тогда мне можно было с ним говорить, и он пообещал нас защищать. Это очень правильно - нас защищать, только почему без сапог? А потом был еще мастер Кирдан, и он показал корабль, и где у него парус, и где мачта, но на мачту высоко залезть не дал, зато покатал нас всех по морю! Я теперь очень люблю море, оно ласковое и утешительное и умеет прятаться в раковину и оттуда шуметь.
Девочка, которая пришла после нас раненая, выздоровела, и с ней можно играть. Ее зовут Тагхен, и она человек из леса, и у нее никого не осталось, поэтому она будет жить с нами, и помнить про свою семью, чтобы они жили дальше. Она красиво выкладывает ракушки. И еще она научила меня говорить два слова на их языке - "красиво" и "правильно". А еще тут живет Анвенэль, которая знает все-все про море, и она мне подарила бусы, чтобы я не грустила, а еще она нашла на берегу красивое платье в подарок от Моря, а красиво ходить и танцевать не умеет совсем.
Няня привела Айриндо, мастера снов, чтобы лечить меня от страха. Только он когда лечил, я опять испугалась, потому что мечи это неправильно совсем, но не заплакала, а была вежливая, потому что принцесса. Он из-за моря пришел. У него были сестра и невеста, очень красивые, но теперь он тоже живет совсем один.
А Моркелеб и Хэлегиль и другие взрослые делают стены. И Эленхир делает стены, хотя он еще мальчик. А мы еще совсем маленькие и не можем класть раствор, и поэтому мы дотемна их украшаем. Анвенэль украшает Торондором, который превратился в воробья, и разноцветной Валакиркой, Халлотон - двумя Древами, я - звездами и цветами, Анор - фигурками живущих, а еще мы все рисуем все подряд. Кра-со-та. А у Тинвен вырос сад, и она рассказала про все-все цветы.
Приходят чужие, голодрим. И сначала страшно, но потом говорят, что они друзья, и что у них тоже разорили дом, только не феаноринги, и что они тоже будут здесь жить. У них Очень Красивая Леди. А еще у них есть Лаэрвен, она добрая, и я ей загадываю загадку, кто я, а она не понимает. А еще среди них есть мальчик, и я буду с ним играть и расскажу про море. И мы пойдем на рыбалку, только он срежет удочку в лесу, потому что я обещала не выходить за стену. Ой-ой, его наставник незаметно подкрался. С удочкой не судьба.
А потом говорят, что кто-то из феанорингов пришел. И его пустили в город. И я знаю, что, кажется, должна с ним говорить.
Няня говорит, что Хэлегиль меня проводит. И он правда провожает в дом леди Идриль и лорда Туора, и крепко держит за руку, и хорошо, что держит.
Потому что один из убийц сидит передо мной, так близко, так страшно.
Он был в Дориате. После он ушёл от своих лордов, потому что так нельзя. А сюда пришел, потому что надо где-то жить.
А может, ему просто пойти обратно в лес и съесться волком? Но так тоже нельзя. Он же живой. И ему сейчас... не лучше, чем мне.
- Хорошо. Если раскаиваешься и хочешь искупить вину - иди под мою руку.
- Я уже связан клятвами, но я буду служить тебе и защищать тебя.
- Ну... да будет так. Я правильно сделала?
Все кивают, а Хэлегиль говорит, что я поступила мудро. Уфф!
Эрейнион приплыл и говорит странное. Говорит, что будет писать Маэдросу и выяснять, кто из них верховный король.
Неужели ему больше нечего ему написать?
- А если он признает тебя королем, ты взыщешь с него за разоренный Дориат?
- Нет. Я не был ему тогда лордом.
- Значит, правосудия не будет?
- Какого правосудия ты бы хотела?
Не только я. Все ушедшие из Дориата стоят вокруг меня, требуя тех же ответов.
- Я не знаю... Но мне рассказали про обычаи голодрим. Про Эола.
Совсем другое дело, говорят они. Клятва изменила тех, говорят они.
Им нет дела до нашего разоренного дома. Феаноринги - их друзья и братья. Мы никто. Не имеем значения. Камешек на пути Великой Клятвы, которая оправдывает всё.
- У вас не найдется пера и бумаги?
- Конечно! - взрывается Эвранин. - Захватили из Менегрота. И перо, и бумагу, и шелковые шатры!
Нет больше сил говорить с теми, кто не слышит.
Няня знает, где меня найти - на берегу. В облаке соленых брызг даже принцессам можно плакать.
- Если убийцы придут за тобой, голодрим не станут нас защищать.
- Зачем им сюда приходить, няня? Им же камень был нужен, не я!
- Да... Но все-таки давай отправим гонца в Оссирианд. Может быть, там мои родичи будут рады нам.
- Хорошо.
Я не хочу опять бежать из дома. Не хочу, не хочу!
Но приходит утро, и отступают ночные страхи. И Эгалмот делает ворота, огромные как в Гондолине, так что их придется разобрать на двое ворот поменьше. А давайте построим семь, как у вас дома было! И стучат молотки, и Моркелеб учит всех забивать гвозди, и маленького Эленхира тоже, и Эрейнион приплыл и тоже помогает, и говорит, что я все правильно делаю, а еще я разбила палец и измазала кровью каркас, и это тоже правильно, а нянюшка следит, чтобы я поела, и Лантира-феаноринга к этому приставила, как будто я ребенок несмышленый, а потом приходит Туор, и мы обшиваем створки деревом. Наверное, дедушка Берен был похож на него, такой же сильный и уверенный, как будто все отпущенное эльфу воплощается в нем за краткий человеческий срок. А интересно, Эарендиль, когда станет взрослым, будет на него похож? Хорошо бы. А еще ему (Эарендилю, не Туору) нравится мой новый венец - ну конечно, это же не с него он падает, стоит сорваться с места. Мне тоже нравится, я очень его люблю, пусть он и сделан из меди и самых простых камней, но это работа Халлотона, который еще недавно рисовал на металле кривые цветы, а теперь создает такую красоту.
Но вот - происходит что-то важное. Зовут домой, и там только дориатрим - Эвранин, Гэлос и Тинвен. И еще Хэлегиль.
Время вручить подарок к совершеннолетию. От отца.
И свет вырывается из раскрытой шкатулки.
Память детства, благословенный свет, бесконечное, безмятежное счастье.
- Что мне делать с ним?
- Тебе решать.
- Пусть он светит всем здесь.
Радость и благословение для каждого живущего здесь - вот что я могу принести. Наугламир обнимает шею, словно ласковые руки. Все так, как должно. Гханна, как говорит Тагхен.
Вот только Тинвен плачет и уговаривает сокрыть Камень. Но разве можно оставить этот свет для себя одной?
Потом приходит Туор. Говорит, что камень нужно спрятать, что он принесет беду, что за ним придут - но разве можно снова его спрятать? Он не должен лежать в шкатулке, он должен светить всем. А если убийцы снова придут по следу Камня... ведь он же встанет за меня? Встанет, хоть и не одобряет моего решения. И леди Идриль не одобряет, говорит, что слишком много крови и горестей на нем, и если уж я решилась носить его открыто, нужно устроить совет и планировать оборону.
Она просто еще не видела Сильмарилл.
Зато Эарендилю Камень нравится. И не только Камень, между прочим! Еще бы, разве не сравнивают меня с прекрасной Лютиэн, и разве меньших свершений я достойна? Достань мне корону Моргота (- Ты куда?! - За короной. - Стой, я пошутила!), открой для меня новый остров, да хоть шишку из леса принеси!
Они с Воронвэ, конечно, тоже не тратили времени даром - у него теперь есть корабль, а на носу - удильщик! Самый настоящий удильщик, страшилище невероятное! А мне - мне мастер Кирдан дарит корабль, который они сделали. Такой красивый, что сердце замирает. Птица, которая полетит над водами. А Эарендиль предлагает ему тоже сделать на нос удильщика и вставить мой Сильмарилл ему в хоботок. Пожалуй, негоже смеяться, но я не могу не. А потом мы идем на Балар, где нас встретят друзья, и море танцует, и разноцветные течения переплетаются в дивном узоре, и брызги летят в лицо, и все так прекрасно-прекрасно-прекрасно! И энтица, которая пришла, чтобы поселиться здесь, встречает нас дома, и спелое яблоко хрустит на зубах.
- Я рада приветствовать тебя на нашей земле.
- Не на вашей земле, на нашей общей земле.
И все собираются за столом, и звучат пожелания счастья, и нет даров драгоценней поднесенных от чистого сердца, будь то дивный цветок или горсть черники, и все говорят, не чинясь, от старшего из голодрим и владычицы гондотлим до Эогхима-друадана.
И светлым откровением я вижу - и говорю о том всем собравшимся - небывалое, как эльфы и люди из разных родов и народов, со всех концов Белерианда, утратив свой дом, собрались здесь, чтобы вместе построить новый.
И Камень станет залогом нашего процветания.
А Лайтанис из Гондолина обещает построить фонтан. Только мы не успеваем выбрать место, потому что лорд Туор уже собрал совет, который оказался военным. И звучат резкие слова, и нет согласия, откуда ждать беды, и нет согласия о том, что делать с Камнем, и тянутся руки к лукам и рукоятям мечей, когда предлагают отдать Камень сыновьям Феанора.
Сходимся на том, что Сильмарилл остается в городе, и что город нужно готовить к обороне от кого бы то ни было. Тяжело нам дается согласие. Еще тяжелее далось бы без Туора.
- И еще одно: мы должны выбрать командующего.
- Разве не ты будешь им?
- Я сделаю все, что смогу, но не знаю, что будет со мной к тому времени, когда придут враги.
Тогда я понимаю, почему Туор, единственный, говорит сидя и отчего столько заботы в глазах супруги его. Такая высокая и страшная судьба.
- Мы предлагаем Эгалмота. У тебя есть кто-то другой?
- Предложи Хэлегиля, - шепчет Эвранин. - Его уважают голодрим, и ему можем доверять мы.
- Хэлегиль, ты возглавишь оборону города?
Он не готов. Он не был командиром прежде.
- Тогда я согласна, пусть будет Эгалмот. А ты помоги ему, хорошо?
Так короток век смертных. Так короток, и Море зовет лорда Туора и оставшийся свой срок он готов посвятить поиску избавления для свободных народов Белерианда. Плыть на Запад и рассказать о горестях смертных земель - возможно ли?
Нет невозможного.
- Возьмите мою «Птицу», подарок мастера Кирдана.
Идриль и Туор прощаются с гондотлим, а море ждет их, разноцветное и бесконечное, по сравнению с нашими жизнями.
И не будет больше случая ни поработать вместе, ни поговорить, ни спросить совета, остается только несколько мгновений на очень важное. Схватить Эарендиля за руку, подбежать к ним.
- Благословите!
Стоим, обнявшись, им уплывать, нам оставаться. Как несправедливо, как страшно расставаться навсегда. Как мы без вас?
Только двое всходят на корабль, и он отчаливает, ведомый благой волей Уйнен.
И двое стоят на причале, теперь равно осиротевшие, равно старшие.
Возлюбленный мой, если ты сам не догадаешься, зачем я просила нас благословить, то ты конь морской и никак иначе.
Не ко времени Уйнен оставила эти воды. Аннаэль погрузился во тьму, раненый какой-то тварью, и некому, кроме нее, рассеять злые чары.
Но можно выйти из тьмы на Свет. Потому что ты нужен мне. Ты нужен всем нам.
- А, что, кому я еще нужен?!
Такой смешной. Такой незаменимый.
Темно вокруг. Вражьи твари проторили дорожку к нашим воротам, и нет отдыха ни воинам, ни целителям. И все звучат и звучат голоса: спрячь или спрячься, отдай феанорингам, брось в море, зачем он нам, нет от него проку.
Море, милое мое Море, что мне делать? Может, я и впрямь отдам тебе Камень, если он никому здесь не нужен.
- Зачем он мне? Свет должен светить, а не таиться в глубине.
Но столько сомнений и страха.
- Одни видят камень. Другие - Свет.
Ты такая Большая. У тебя на всех хватает любви.
- Те, кто менее всего достоин любви, больше всего в ней нуждаются.
Свадьбу справили второпях. Сначала невесту призвали в Палаты Исцеления, помочь Аннаэлю вывести Ривэласа из тьмы, потом, едва успели обменяться клятвами и добрые жители с нянюшкой во главе искупали нас в прибое, как уже муж мой сорвался по тревоге.
Не было покоя на этих берегах, и не было времени медлить с великим начинанием Эарендиля, унаследованным от отца. Говорили, что мы должны плыть оба, что Сильмарилл мог бы помочь ему в пути... Нет, супруг мой, я не поплыву с тобой, не оставлю эту землю. И Камень не отдам - слишком темно здесь станет без него.
Воронвэ, верный друг, присмотрит за ним.
Сама Море сохранит его в пути.
А мы дождемся на берегу, сколько бы ни пришлось ждать.
- Помнишь, что быстрее всего на свете?
- Помню: любовь. Спасибо тебе, Море.
- Что там?
- Лорд Маэдрос с посольством.
Вот и дождались.
- Не выходите к нему. Хотя бы снимите Сильмарилл!
- Разве я не в своем доме?
Келебринг только головой качает. И таким длинным, бесконечно длинным кажется путь через площадь, которую еще недавно я могла пробежать на одном вздохе.
Стоит у ворот. Чудовищная, ощутимая сила. Хочется отступить, отшатнуться, бежать.
Стрелки в бойницах, такое искушение.
- Отдай Камень.
- Нет.
- Не проливай крови.
- Не проливай крови.
- Откажись от Камня.
- Откажись от Камня.
Ради слепой любви ваших друзей и родичей. Ради бесконечного милосердия владычицы Уйнен. Ради Лантира, который не отрекся от вас.
Ради всех, кто еще считает вас детьми Эру.
- Хорошо.
Мы откажемся вместе. Непомерна цена за мир для моего народа и спасение для твоего, но не назначено другой.
- Я не знаю, смогу ли.
- Идём.
Обрыв. Волны. Ветер.
- Я уже сказал: я не знаю, смогу ли.
- Сможешь.
Нет невозможного.
Не останавливаясь, пока не передумал, пока не передумала, пока кажется, что на одном дыхании, в порыве вдохновения возможно двигать горы и исцелять народы - расстегнуть ожерелье. Для этого ли я хранила этот свет вопреки всем советам и упрекам? Чтобы сегодня избавить Белерианд от вашего безумия?
Сильмарилл на раскрытой ладони, благодатный свет, красота, от которой перехватывает дыхание.
Маэдрос протягивает руку, сжимает камень.
И кричит, страшно и отчаянно.
- Что с тобой?
Оступается, в судороге боли. И не удержать на краю, падаем в воду вместе.
Камнем ко дну. Кабан рыжий. Одной не вытащить. Вдохнуть бы.
Руки друзей тащат наверх, к свету. Воздух. Лодка. Берег.
Воды наглотался. Откачивают. Камень припекся к ладони. Вырезают. Забираю Наугламир, потускневший, весь в крови и саже. Оставляю сына Феанора его тьме, пламени и искусству целителей.
Не удалось.
У Палат Исцеления - спутники Маэдроса. Кто пустил их в город?
- Тинвен, займись садом.
Мы не станем затевать ссору. Я не потребую виры ни за твоего мужа, ни за свою семью.
Нет у нас силы взять ее.
- Выйдите за ворота. Слишком многим здесь больно смотреть на вас.
- Не нравится - могут отвернуться.
Клятва - не вина их, а беда?!
- Выйдите за ворота.
За воротами - смех и разговоры. Что голодрим до наших печалей и преступлений их родичей. Там, где мы видим тварей хуже вражьих, они говорят и смеются, не порицая и не отступая в ужасе.
Не все. Пусть многие, но не все.
У Хэлегиля, оказывается, брат на Амон Эреб. Живой. Только - он не оставит город, каждый воин сейчас на счету.
А феаноринги наконец решили забрать своего старшего лорда домой.
- Прошу тебя, Маэдрос. Не возвращайся.
- Слушайте, слушайте, сегодня у нас великая радость, у нашей леди родились сыновья!
Радость - играть в полосе прибоя. Куда поплыл, шустрый мой! Смотри, мама ныряет, смотри: ракушка. Дети играют, и полнятся смехом и перезвоном бубенцов (давно ли вы с Воронвэ мастерили из них Ловушку-для-Врагов, супруг мой?) стены Города. Гэлос, будь наставником им. А чему он учить? А что такое геолгафия? А мы где? Га-ва-ни-си-ли-о-на.
- Леди Эльвинг, птицы сказали мне: они идут.
Вот и все.
- Извести Эгалмота. Извести Лаэрвен.
Тем, кто не может сражаться - уходить. Тагхен, подруга игр детских, проследи, чтобы Элрос сел на корабль. Элронд! Элронд, где ты?! Нашелся, непоседа.
Отплывайте. Сейчас.
Удары тарана, тяжкой поступью Того-кто-на-Севере. Рушится стена, опускаются мечи над теми, кто мечей не поднял. Город мой, сердце мое, белая раковина под ногами.
- Вот я! Вы меня искали! Вы за этим пришли!
Не слышат. Идут железным строем по немногим защитникам. Аннаэль. Няня...
Вот она, твоя надежда. Вот он, твой благословенный свет.
В итоге всё сводится к силе клинков.
Корабли с теми, кто снова потерял дом, набирают скорость, беря курс на Балар. Сыновья мои, рано вам осиротеть.
У меня нет клинка. Но я тоже могу ударить в сердце.
- Хэлегиль, Лантир, уходите!
Не слушают. Верные мои голодрим.
Обрыв под ногами. Море, подруга моя и наставница, где же ты, с тем ли, кому нужнее?
Эарендиль, супруг мой, прости. Не дождалась.
- Никогда вы не обретете свой проклятый камень! Никогда вы не исполните свою проклятую клятву! Нет у меня для вас больше милосердия, что бы там Уйнен ни говорила!
Удар об воду.
Забытье.
Невозможный полет туда, где только и есть мое место, на груди твоей, возлюбленный мой.
Невозможное плаванье там, где свет сливается со снами, а надежда с туманом.
Невозможный берег, и трое сходят на него с измученного корабля.
Просить.
За всех?
Раз. Я прошу прощения у всех, кого не упомянула или чьи слова привела неточно. К сожалению, привести по минутам два дня игры - или тридцать лет жизни - задача непосильная, и не все сказанное и услышанное я помню дословно.
Два. Это отчет с ролевой игры и ни в коей мере не реконструкция канонических событий. Хотя для меня эта история останется именно такой, как мы ее прожили.
Три. Мнение игрока может не совпадать с мнением персонажа. А может и совпадать.
читать дальшеВсё идем и идем и идем. Очень ножки устали. А мы скоро придём? А мы куда придём? Ну вот, пришли в овраг. Не пойду никуда. На ручки можно, на ручках хорошо. Чужие? Бежать? Няня сказала, отдыхать здесь. А это что? Море? А почему соленое?! А почему убегает? А это ракушка? И еще ракушка? И еще ракушка? Ой-ой, что-то стало очень много моря. Плюх! И в тебя плюх! И в тебя плюх тоже! Очень мокрые все. И я уже не устала, и можно играть, Анор, только не за косу, уии! Ой, хлебушек. Шпашибо!
Приплыли Корабли. Мне тоже надо корабль, чтобы плыть к маме и папе и братикам. Я пришла посмотреть, кто плавает на кораблях, и оказалось, что там плавает Эрейнион, только он достал меч, и стало очень страшно, и я убежала к няне. А няня сказала, чтобы он снял сапоги, и тогда мне можно было с ним говорить, и он пообещал нас защищать. Это очень правильно - нас защищать, только почему без сапог? А потом был еще мастер Кирдан, и он показал корабль, и где у него парус, и где мачта, но на мачту высоко залезть не дал, зато покатал нас всех по морю! Я теперь очень люблю море, оно ласковое и утешительное и умеет прятаться в раковину и оттуда шуметь.
Девочка, которая пришла после нас раненая, выздоровела, и с ней можно играть. Ее зовут Тагхен, и она человек из леса, и у нее никого не осталось, поэтому она будет жить с нами, и помнить про свою семью, чтобы они жили дальше. Она красиво выкладывает ракушки. И еще она научила меня говорить два слова на их языке - "красиво" и "правильно". А еще тут живет Анвенэль, которая знает все-все про море, и она мне подарила бусы, чтобы я не грустила, а еще она нашла на берегу красивое платье в подарок от Моря, а красиво ходить и танцевать не умеет совсем.
Няня привела Айриндо, мастера снов, чтобы лечить меня от страха. Только он когда лечил, я опять испугалась, потому что мечи это неправильно совсем, но не заплакала, а была вежливая, потому что принцесса. Он из-за моря пришел. У него были сестра и невеста, очень красивые, но теперь он тоже живет совсем один.
А Моркелеб и Хэлегиль и другие взрослые делают стены. И Эленхир делает стены, хотя он еще мальчик. А мы еще совсем маленькие и не можем класть раствор, и поэтому мы дотемна их украшаем. Анвенэль украшает Торондором, который превратился в воробья, и разноцветной Валакиркой, Халлотон - двумя Древами, я - звездами и цветами, Анор - фигурками живущих, а еще мы все рисуем все подряд. Кра-со-та. А у Тинвен вырос сад, и она рассказала про все-все цветы.
Приходят чужие, голодрим. И сначала страшно, но потом говорят, что они друзья, и что у них тоже разорили дом, только не феаноринги, и что они тоже будут здесь жить. У них Очень Красивая Леди. А еще у них есть Лаэрвен, она добрая, и я ей загадываю загадку, кто я, а она не понимает. А еще среди них есть мальчик, и я буду с ним играть и расскажу про море. И мы пойдем на рыбалку, только он срежет удочку в лесу, потому что я обещала не выходить за стену. Ой-ой, его наставник незаметно подкрался. С удочкой не судьба.
А потом говорят, что кто-то из феанорингов пришел. И его пустили в город. И я знаю, что, кажется, должна с ним говорить.
Няня говорит, что Хэлегиль меня проводит. И он правда провожает в дом леди Идриль и лорда Туора, и крепко держит за руку, и хорошо, что держит.
Потому что один из убийц сидит передо мной, так близко, так страшно.
Он был в Дориате. После он ушёл от своих лордов, потому что так нельзя. А сюда пришел, потому что надо где-то жить.
А может, ему просто пойти обратно в лес и съесться волком? Но так тоже нельзя. Он же живой. И ему сейчас... не лучше, чем мне.
- Хорошо. Если раскаиваешься и хочешь искупить вину - иди под мою руку.
- Я уже связан клятвами, но я буду служить тебе и защищать тебя.
- Ну... да будет так. Я правильно сделала?
Все кивают, а Хэлегиль говорит, что я поступила мудро. Уфф!
Эрейнион приплыл и говорит странное. Говорит, что будет писать Маэдросу и выяснять, кто из них верховный король.
Неужели ему больше нечего ему написать?
- А если он признает тебя королем, ты взыщешь с него за разоренный Дориат?
- Нет. Я не был ему тогда лордом.
- Значит, правосудия не будет?
- Какого правосудия ты бы хотела?
Не только я. Все ушедшие из Дориата стоят вокруг меня, требуя тех же ответов.
- Я не знаю... Но мне рассказали про обычаи голодрим. Про Эола.
Совсем другое дело, говорят они. Клятва изменила тех, говорят они.
Им нет дела до нашего разоренного дома. Феаноринги - их друзья и братья. Мы никто. Не имеем значения. Камешек на пути Великой Клятвы, которая оправдывает всё.
- У вас не найдется пера и бумаги?
- Конечно! - взрывается Эвранин. - Захватили из Менегрота. И перо, и бумагу, и шелковые шатры!
Нет больше сил говорить с теми, кто не слышит.
Няня знает, где меня найти - на берегу. В облаке соленых брызг даже принцессам можно плакать.
- Если убийцы придут за тобой, голодрим не станут нас защищать.
- Зачем им сюда приходить, няня? Им же камень был нужен, не я!
- Да... Но все-таки давай отправим гонца в Оссирианд. Может быть, там мои родичи будут рады нам.
- Хорошо.
Я не хочу опять бежать из дома. Не хочу, не хочу!
Но приходит утро, и отступают ночные страхи. И Эгалмот делает ворота, огромные как в Гондолине, так что их придется разобрать на двое ворот поменьше. А давайте построим семь, как у вас дома было! И стучат молотки, и Моркелеб учит всех забивать гвозди, и маленького Эленхира тоже, и Эрейнион приплыл и тоже помогает, и говорит, что я все правильно делаю, а еще я разбила палец и измазала кровью каркас, и это тоже правильно, а нянюшка следит, чтобы я поела, и Лантира-феаноринга к этому приставила, как будто я ребенок несмышленый, а потом приходит Туор, и мы обшиваем створки деревом. Наверное, дедушка Берен был похож на него, такой же сильный и уверенный, как будто все отпущенное эльфу воплощается в нем за краткий человеческий срок. А интересно, Эарендиль, когда станет взрослым, будет на него похож? Хорошо бы. А еще ему (Эарендилю, не Туору) нравится мой новый венец - ну конечно, это же не с него он падает, стоит сорваться с места. Мне тоже нравится, я очень его люблю, пусть он и сделан из меди и самых простых камней, но это работа Халлотона, который еще недавно рисовал на металле кривые цветы, а теперь создает такую красоту.
Но вот - происходит что-то важное. Зовут домой, и там только дориатрим - Эвранин, Гэлос и Тинвен. И еще Хэлегиль.
Время вручить подарок к совершеннолетию. От отца.
И свет вырывается из раскрытой шкатулки.
Память детства, благословенный свет, бесконечное, безмятежное счастье.
- Что мне делать с ним?
- Тебе решать.
- Пусть он светит всем здесь.
Радость и благословение для каждого живущего здесь - вот что я могу принести. Наугламир обнимает шею, словно ласковые руки. Все так, как должно. Гханна, как говорит Тагхен.
Вот только Тинвен плачет и уговаривает сокрыть Камень. Но разве можно оставить этот свет для себя одной?
Потом приходит Туор. Говорит, что камень нужно спрятать, что он принесет беду, что за ним придут - но разве можно снова его спрятать? Он не должен лежать в шкатулке, он должен светить всем. А если убийцы снова придут по следу Камня... ведь он же встанет за меня? Встанет, хоть и не одобряет моего решения. И леди Идриль не одобряет, говорит, что слишком много крови и горестей на нем, и если уж я решилась носить его открыто, нужно устроить совет и планировать оборону.
Она просто еще не видела Сильмарилл.
Зато Эарендилю Камень нравится. И не только Камень, между прочим! Еще бы, разве не сравнивают меня с прекрасной Лютиэн, и разве меньших свершений я достойна? Достань мне корону Моргота (- Ты куда?! - За короной. - Стой, я пошутила!), открой для меня новый остров, да хоть шишку из леса принеси!
Они с Воронвэ, конечно, тоже не тратили времени даром - у него теперь есть корабль, а на носу - удильщик! Самый настоящий удильщик, страшилище невероятное! А мне - мне мастер Кирдан дарит корабль, который они сделали. Такой красивый, что сердце замирает. Птица, которая полетит над водами. А Эарендиль предлагает ему тоже сделать на нос удильщика и вставить мой Сильмарилл ему в хоботок. Пожалуй, негоже смеяться, но я не могу не. А потом мы идем на Балар, где нас встретят друзья, и море танцует, и разноцветные течения переплетаются в дивном узоре, и брызги летят в лицо, и все так прекрасно-прекрасно-прекрасно! И энтица, которая пришла, чтобы поселиться здесь, встречает нас дома, и спелое яблоко хрустит на зубах.
- Я рада приветствовать тебя на нашей земле.
- Не на вашей земле, на нашей общей земле.
И все собираются за столом, и звучат пожелания счастья, и нет даров драгоценней поднесенных от чистого сердца, будь то дивный цветок или горсть черники, и все говорят, не чинясь, от старшего из голодрим и владычицы гондотлим до Эогхима-друадана.
И светлым откровением я вижу - и говорю о том всем собравшимся - небывалое, как эльфы и люди из разных родов и народов, со всех концов Белерианда, утратив свой дом, собрались здесь, чтобы вместе построить новый.
И Камень станет залогом нашего процветания.
А Лайтанис из Гондолина обещает построить фонтан. Только мы не успеваем выбрать место, потому что лорд Туор уже собрал совет, который оказался военным. И звучат резкие слова, и нет согласия, откуда ждать беды, и нет согласия о том, что делать с Камнем, и тянутся руки к лукам и рукоятям мечей, когда предлагают отдать Камень сыновьям Феанора.
Сходимся на том, что Сильмарилл остается в городе, и что город нужно готовить к обороне от кого бы то ни было. Тяжело нам дается согласие. Еще тяжелее далось бы без Туора.
- И еще одно: мы должны выбрать командующего.
- Разве не ты будешь им?
- Я сделаю все, что смогу, но не знаю, что будет со мной к тому времени, когда придут враги.
Тогда я понимаю, почему Туор, единственный, говорит сидя и отчего столько заботы в глазах супруги его. Такая высокая и страшная судьба.
- Мы предлагаем Эгалмота. У тебя есть кто-то другой?
- Предложи Хэлегиля, - шепчет Эвранин. - Его уважают голодрим, и ему можем доверять мы.
- Хэлегиль, ты возглавишь оборону города?
Он не готов. Он не был командиром прежде.
- Тогда я согласна, пусть будет Эгалмот. А ты помоги ему, хорошо?
Так короток век смертных. Так короток, и Море зовет лорда Туора и оставшийся свой срок он готов посвятить поиску избавления для свободных народов Белерианда. Плыть на Запад и рассказать о горестях смертных земель - возможно ли?
Нет невозможного.
- Возьмите мою «Птицу», подарок мастера Кирдана.
Идриль и Туор прощаются с гондотлим, а море ждет их, разноцветное и бесконечное, по сравнению с нашими жизнями.
И не будет больше случая ни поработать вместе, ни поговорить, ни спросить совета, остается только несколько мгновений на очень важное. Схватить Эарендиля за руку, подбежать к ним.
- Благословите!
Стоим, обнявшись, им уплывать, нам оставаться. Как несправедливо, как страшно расставаться навсегда. Как мы без вас?
Только двое всходят на корабль, и он отчаливает, ведомый благой волей Уйнен.
И двое стоят на причале, теперь равно осиротевшие, равно старшие.
Возлюбленный мой, если ты сам не догадаешься, зачем я просила нас благословить, то ты конь морской и никак иначе.
Не ко времени Уйнен оставила эти воды. Аннаэль погрузился во тьму, раненый какой-то тварью, и некому, кроме нее, рассеять злые чары.
Но можно выйти из тьмы на Свет. Потому что ты нужен мне. Ты нужен всем нам.
- А, что, кому я еще нужен?!
Такой смешной. Такой незаменимый.
Темно вокруг. Вражьи твари проторили дорожку к нашим воротам, и нет отдыха ни воинам, ни целителям. И все звучат и звучат голоса: спрячь или спрячься, отдай феанорингам, брось в море, зачем он нам, нет от него проку.
Море, милое мое Море, что мне делать? Может, я и впрямь отдам тебе Камень, если он никому здесь не нужен.
- Зачем он мне? Свет должен светить, а не таиться в глубине.
Но столько сомнений и страха.
- Одни видят камень. Другие - Свет.
Ты такая Большая. У тебя на всех хватает любви.
- Те, кто менее всего достоин любви, больше всего в ней нуждаются.
Свадьбу справили второпях. Сначала невесту призвали в Палаты Исцеления, помочь Аннаэлю вывести Ривэласа из тьмы, потом, едва успели обменяться клятвами и добрые жители с нянюшкой во главе искупали нас в прибое, как уже муж мой сорвался по тревоге.
Не было покоя на этих берегах, и не было времени медлить с великим начинанием Эарендиля, унаследованным от отца. Говорили, что мы должны плыть оба, что Сильмарилл мог бы помочь ему в пути... Нет, супруг мой, я не поплыву с тобой, не оставлю эту землю. И Камень не отдам - слишком темно здесь станет без него.
Воронвэ, верный друг, присмотрит за ним.
Сама Море сохранит его в пути.
А мы дождемся на берегу, сколько бы ни пришлось ждать.
- Помнишь, что быстрее всего на свете?
- Помню: любовь. Спасибо тебе, Море.
- Что там?
- Лорд Маэдрос с посольством.
Вот и дождались.
- Не выходите к нему. Хотя бы снимите Сильмарилл!
- Разве я не в своем доме?
Келебринг только головой качает. И таким длинным, бесконечно длинным кажется путь через площадь, которую еще недавно я могла пробежать на одном вздохе.
Стоит у ворот. Чудовищная, ощутимая сила. Хочется отступить, отшатнуться, бежать.
Стрелки в бойницах, такое искушение.
- Отдай Камень.
- Нет.
- Не проливай крови.
- Не проливай крови.
- Откажись от Камня.
- Откажись от Камня.
Ради слепой любви ваших друзей и родичей. Ради бесконечного милосердия владычицы Уйнен. Ради Лантира, который не отрекся от вас.
Ради всех, кто еще считает вас детьми Эру.
- Хорошо.
Мы откажемся вместе. Непомерна цена за мир для моего народа и спасение для твоего, но не назначено другой.
- Я не знаю, смогу ли.
- Идём.
Обрыв. Волны. Ветер.
- Я уже сказал: я не знаю, смогу ли.
- Сможешь.
Нет невозможного.
Не останавливаясь, пока не передумал, пока не передумала, пока кажется, что на одном дыхании, в порыве вдохновения возможно двигать горы и исцелять народы - расстегнуть ожерелье. Для этого ли я хранила этот свет вопреки всем советам и упрекам? Чтобы сегодня избавить Белерианд от вашего безумия?
Сильмарилл на раскрытой ладони, благодатный свет, красота, от которой перехватывает дыхание.
Маэдрос протягивает руку, сжимает камень.
И кричит, страшно и отчаянно.
- Что с тобой?
Оступается, в судороге боли. И не удержать на краю, падаем в воду вместе.
Камнем ко дну. Кабан рыжий. Одной не вытащить. Вдохнуть бы.
Руки друзей тащат наверх, к свету. Воздух. Лодка. Берег.
Воды наглотался. Откачивают. Камень припекся к ладони. Вырезают. Забираю Наугламир, потускневший, весь в крови и саже. Оставляю сына Феанора его тьме, пламени и искусству целителей.
Не удалось.
У Палат Исцеления - спутники Маэдроса. Кто пустил их в город?
- Тинвен, займись садом.
Мы не станем затевать ссору. Я не потребую виры ни за твоего мужа, ни за свою семью.
Нет у нас силы взять ее.
- Выйдите за ворота. Слишком многим здесь больно смотреть на вас.
- Не нравится - могут отвернуться.
Клятва - не вина их, а беда?!
- Выйдите за ворота.
За воротами - смех и разговоры. Что голодрим до наших печалей и преступлений их родичей. Там, где мы видим тварей хуже вражьих, они говорят и смеются, не порицая и не отступая в ужасе.
Не все. Пусть многие, но не все.
У Хэлегиля, оказывается, брат на Амон Эреб. Живой. Только - он не оставит город, каждый воин сейчас на счету.
А феаноринги наконец решили забрать своего старшего лорда домой.
- Прошу тебя, Маэдрос. Не возвращайся.
- Слушайте, слушайте, сегодня у нас великая радость, у нашей леди родились сыновья!
Радость - играть в полосе прибоя. Куда поплыл, шустрый мой! Смотри, мама ныряет, смотри: ракушка. Дети играют, и полнятся смехом и перезвоном бубенцов (давно ли вы с Воронвэ мастерили из них Ловушку-для-Врагов, супруг мой?) стены Города. Гэлос, будь наставником им. А чему он учить? А что такое геолгафия? А мы где? Га-ва-ни-си-ли-о-на.
- Леди Эльвинг, птицы сказали мне: они идут.
Вот и все.
- Извести Эгалмота. Извести Лаэрвен.
Тем, кто не может сражаться - уходить. Тагхен, подруга игр детских, проследи, чтобы Элрос сел на корабль. Элронд! Элронд, где ты?! Нашелся, непоседа.
Отплывайте. Сейчас.
Удары тарана, тяжкой поступью Того-кто-на-Севере. Рушится стена, опускаются мечи над теми, кто мечей не поднял. Город мой, сердце мое, белая раковина под ногами.
- Вот я! Вы меня искали! Вы за этим пришли!
Не слышат. Идут железным строем по немногим защитникам. Аннаэль. Няня...
Вот она, твоя надежда. Вот он, твой благословенный свет.
В итоге всё сводится к силе клинков.
Корабли с теми, кто снова потерял дом, набирают скорость, беря курс на Балар. Сыновья мои, рано вам осиротеть.
У меня нет клинка. Но я тоже могу ударить в сердце.
- Хэлегиль, Лантир, уходите!
Не слушают. Верные мои голодрим.
Обрыв под ногами. Море, подруга моя и наставница, где же ты, с тем ли, кому нужнее?
Эарендиль, супруг мой, прости. Не дождалась.
- Никогда вы не обретете свой проклятый камень! Никогда вы не исполните свою проклятую клятву! Нет у меня для вас больше милосердия, что бы там Уйнен ни говорила!
Удар об воду.
Забытье.
Невозможный полет туда, где только и есть мое место, на груди твоей, возлюбленный мой.
Невозможное плаванье там, где свет сливается со снами, а надежда с туманом.
Невозможный берег, и трое сходят на него с измученного корабля.
Просить.
За всех?
-
-
12.08.2017 в 01:45Я не знаю, как в этом месте говорить словами и скоро ли у меня получится.
-
-
12.08.2017 в 09:30-
-
12.08.2017 в 10:57-
-
12.08.2017 в 11:33-
-
12.08.2017 в 11:54-
-
12.08.2017 в 12:10Но это не отменяет того, что этот отчет очень красивый, сильный и правильный. Спасибо за него и за Эльвинг.
-
-
12.08.2017 в 21:24Хаэнара, очень хотелось сохранить.
Laerwen, доверие, да. И все время ощущение поддержки и того, что ты просто есть рядом.
Mark Cain, а вот про девочку, которая звала всех остроухими, и про другого человека, который спал у нас под забором, я и не написала. Спасибо за то, что был частью этого всего.
Arthur-k, и тебе спасибо, самый шустрый феаноринг.)
Aone, но здесь и не сказано, что это ты. Не помню, чьи слова - не уточняю, чьи слова.
-
-
12.08.2017 в 21:32-
-
12.08.2017 в 21:57-
-
13.08.2017 в 11:27Ты отучила девочку от этой привычки))
-
-
14.08.2017 в 19:42Вообще одним из самых тяжёлых эпизодов на игре для меня был как раз самый первый наш разговор — смотреть в глаза вот этой маленькой, которой Лантир в числе прочих столько горя причинил.
-
-
14.08.2017 в 21:39Маленькая Лантира очень боялась, откровенно держалась за Хэлегиля и не представляла, что делать. А еще для нее это было первое серьезное и самостоятельное решение.
А от игрока: мне всю игру огромное удовольствие доставляло с тобой взаимодействовать. И то, как Лантир держался, и то, что он говорил - как персонаж я, само собой, периодически была не в восторге, но как игрок просто любовалась. Такой образ получился.